Признание в любви

Вы знаете, город каждый —

не просто люди и камень,

Памятники и скверы,

шорох потёртых шин.

Он человек, огромный,

с ласковыми руками,

Бредит в ночи стихами,

он с вечностью на один.

Н.Самохина.

***

Мой город. Вот и стал ты ещё на один год старше. Для тебя это совсем не возраст по сравнению с человеческой жизнью. У каждо­го человека есть своя обетован­ная земля. Ты, мой город, и есть эта земля для меня и моей семьи. Я росла вместе с тобой и с гор­достью могу сказать: «Я — стрежевчанка!».

Всю мою жизнь мы идём с тобой вместе: когда преодолевали труд­ности — шли плечом к плечу; когда нужно было ускорить шаг — шли нога к ноге; когда было невмоготу и земля уходила из-под ног — про­тягивали друг другу руку помощи.

Так бы я начала писать сочине­ние на тему «Город моей жизни».

***

Всегда говорила своим друзьям о том, что они приехали в Стре­жевой со своими родителями, а я приехала сама к родителям. Прав­да-правда! Мама с отчимом уже жили здесь, а меня и сестру оставили на Урале. Мне нужно было за­кончить третий класс, а сестре — курс в педучилище. Мама выслала нам деньги и написала в письме, как добраться до места. Маршрут был простой: из Челябинска летим в Тюмень, из Тюмени до Нижне­вартовска, а там нас встретят. Куда ещё проще? Только сестре было 17 лет, а мне — десять и рост «метр с кепкой». А чемоданы были здоро­вые. И приключения маленьких че­ловечков начались.

Наш путь растянулся на неде­лю. Вместо самолёта мы попали на теплоход в Тобольске, а затем третьим классом (это трюм, а мы не знали, что чем меньше цифра, тем лучше места) прибыли в Ниж­невартовск. С причала мы поехали в аэропорт, а там мама! Она уже собралась на наши поиски, купив билет до Тюмени. Не было у нас опыта, про телеграмму не поду­мали. На следующий день мы сели на пароход «Мария Ульянова» и прибыли в Колтогорск. Берег, к которому пристал пароход, был очень крутым. Я думала, мы не поднимемся наверх: чемоданы тя­нули меня вниз. Преодолели кручу и оказались среди разнотравья (а трава в мой рост). И среди этой изумрудной зелени — колея, ос­тавленная гусеничной техникой. И больше ничего. Только даль!

Группа людей, сошедшая с нами с парохода, находилась, как и мы, в ступоре, не решаясь сделать первые шаги по колее, наполнен­ной водой. Вот приехали. И всё же двинулись по грязи с чемодана­ми, пока нас не подобрал ГТТ. Так вкратце можно описать мой приезд в Стрежевой 31 июля 1967 года.

Домов в посёлке немного, собак куда больше. Было шумно: везде визжали пилы, раздавался стук то­поров, звучал смех. Любопытство гнало меня на эти звуки. Перед глазами как сейчас стоит картина: огромные бородатые парни с каки­ми-то сетками на головах несут на плечах бревно и заливисто смеют­ся. Увидев меня, решили угостить шишками, они их тут же варили на костре в большой алюминиевой банке. Я подставила под эти шиш­ки подол своего платья. Больше его не надевала. Да и орешки ещё были молочными.

Первые дома по улице Ермакова, построенные студентами в 1966 году, были без штукатурки: брус, пакля и дранка внутри квартир. Мы же были рады такому «шикарному» жилью. Правда, зимой была холо­дина, ветер дул во все щели, но нам было весело, детство никто не отменял.

У нас за стенкой жила семья Ле­тучих. С Иринкой Летучей подру­жились легко, а чтобы вечерами можно было болтать, мы вытащили паклю меж брусьев, отгораживающих наши квартиры, и вечерами рассказывали в образовавшуюся щель друг другу истории, сказки, страшилки.

Дети той поры. Какими мы были? Весёлыми, дружными, до всего нам было дело. Мы были большими по­мощниками для своих родителей. Хозяйственные дела были на нас: караулить водовозку, натаскать в квартиру воды (её в домах ещё не было), а если затевалась стирка, значит, воды требовалось много. Использованная выливалась нами на помойку. И покупка хлеба возлагалась на нас. Если учесть, что мощностей пекарни не хватало, то мы стояли за хлебушком часами. Самое обидное, когда перед твоим носом хлеб заканчивался, окошко закрывалось, а на нём висело объ­явление на кнопочке «Ждите!». Ус­тоять на месте было невозможно: мы же дети. Сменялись лишь «де­корации»: комары, мошка, дождь, жара, осенний холод. Заиграешь­ся, опять очередь пропустишь и снова ждёшь. Купишь желанную булку хлеба, такую ароматную, горячую (а продавали по одной буханке в руки), пока дойдёшь до квартиры, полбулки уже нет. И дома будет нагоняй!

В посёлке была проблема с элек­тричеством: его чаще не было, чем оно было. И мы умели обращаться со свечами, керосиновыми лам­пами. Домашнюю работу нередко делали при свечах. В школьной раздевалке всегда стояли заправ­ленные керосинки. Если во время урока отключали свет, дежурные приносили их в класс. Отсутствие света не было оправданием для невыполнения домашней работы.

Мы любили свои дворы. Вмес­те с родителями благоустраива­ли первый микрорайон (каждый взрослый должен был отработать на благоустройстве 50 часов): высаживали деревья и кустарни­ки, ухаживали за ними, разбива­ли клумбы, мальчишки помогали отцам ремонтировать мосточки (деревянные тротуары), строили качели, а зимой горки. Конечно, играли в прятки. Спрячешься, бы­вало, за болотную кочку и сидишь, пока всю ягоду с неё не объешь. А в лапту играли двор на двор. Мы были едины, все трудности пере­живали вместе.

Прошло время. Посёлок превра­тился в город, который возвыша­ется над болотами, компактный и красивый, со своей изюминкой. А в первом микрорайоне по-прежне­му обитает душа города.

«...Дорогой мой дружочек, про­сти меня. Давно не приходила к тебе в гости. Просто не могу хо­дить по аллее, которую мы поса­дили давным-давно. Аллея оста­лась, а моего старого дома уже нет. Как нет и его домов-соседей. Снесены. Скоро осень, буйство красок придёт в микрорайон, толь­ко огоньки домов нашего детства не будут освещать дорогу прохо­жим. Когда горит огонёк, теплит­ся жизнь. Огоньки горят в новых домах, но это уже другие истории других стрежевчан.

Но жива память. Недавно я рас­сказала своей 92-летней маме о тебе, наш деревянный уютный дом, что тебя расселили. И что ты исчез с лица земли. У мамы из глаз потекли слёзы. Помолчав, она ска­зала: «От пожаров его уберегли, а тут никто не помог!»

***

Не грусти, первый! Это жизнь. Давай порадуемся за жителей в новых капитальных домах, а о тебе — историческом центре го­рода — позаботится молодое не­равнодушное поколение. Может, здесь расположится музей под от­крытым небом, а на месте старых домов разобьют сквер с современными информационными щи­тами. И по-прежнему здесь будут играть в прятки, лапту и вышибалы ребятишки. И у тебя, мой дорогой микрорайон, начнётся новая жизнь и твоя душа вернётся.

Так бы я закончила сочинение на заданную тему.

О.СТРЕЛЬНИКОВА, старожил Стрежевого с 1967 г.